из бессознательных устоев антисемитизма, ведь еще в детской мальчики часто слышат, что евреям отрезают кусочек пениса; такие слухи как бы наделяют их моральным правом взирать на евреев свысока. В том же бессознательном основании коренится и ощущение превосходства мужчины над женщиной. Вайнингер, этот талантливый и сексуально извращенный юный философ, который после своей удивительной книги «Пол и характер» (1901) покончил жизнь самоубийством, в одной главе, обратившей на себя внимание многих, осыпал евреев и женщин с одинаковой злобой одинаковыми оскорблениями. Будучи невротиком, он всецело находился под влиянием собственных инфантильных комплексов, и с этой точки зрения женщины и евреи в равной степени «причастны» к кастрационному комплексу у мужчин. – Примеч. авт.
151
На собственном языке Ганс дает понять, что и сам осознает нелепость описываемой картины. – Примеч. авт.
152
Отец мальчика, совершенно расстроенный, пробует применить классический прием психоанализа. Это не приносит результата, однако ответы мальчика все-таки вполне содержательны, если принять во внимание дальнейшие открытия. – Примеч. авт.
153
Ганс фактически подтверждает вышеприведенное толкование: оба жирафа соответствуют его отцу и матери; тут дело вовсе не в сексуальной символике, по которой жираф сам по себе представляет пенис. Возможно, что эта символика верна, но от Ганса вряд ли можно требовать большего. – Примеч. авт.
154
См. последний раздел работы Фрейда «Очерки по теории сексуальности». – Примеч. ред. оригинального издания.
155
Ту же реакцию мальчик выказал позже – более отчетливым и полным образом. Он сначала ударил отца по руке, а затем начал нежно целовать эту же руку. – Примеч. авт.
156
Ганс был прав, при всей, казалось бы, бессмысленности его слов. Возможно, цепочка размышлений была здесь такой: лошадь (его отец) покусает мальчика, который хочет, как мы увидим позднее, чтобы родитель упал. – Примеч. авт.
157
В оригинале указано, что мальчик употребил слово Lumpf (тряпка), спутав его по созвучию со словом Strumpf (чулок), поскольку хотел обозначить продолговатую форму и цвет фекалий; воспроизвести такую языковую конструкцию по-русски, не «дописывая» текст за автора, было бы затруднительно. – Примеч. пер.
158
«Моя жена вот уже несколько недель использует черные панталоны для велосипедной езды». – Примеч. отца мальчика.
159
См. далее. Отец мальчика совершенно прав в своей догадке относительно падения Фрицля. – Примеч. авт.
160
Следует разъяснить, что Ганс вовсе не утверждает, будто заполучил глупость именно тогда; скорее он намекает, что заболел в связи с теми событиями. Думаю, все произошло ровно так, поскольку теоретические предпосылки побуждают считать, что предмет, ранее доставлявший изрядное удовольствие, впоследствии делается средоточием фобии. К тому же нужно отметить, что мальчик не в силах правильно выразить свои ощущения; поэтому он вставляет словечко «из-за» (wegen), как бы распространяя фобию с лошадей на повозки (Wagen). (Ганс на своем детском языке называет повозку Waegen вместо Wagen, это слово произносится схоже с wegen.) Не нужно забывать, насколько конкретнее, нежели взрослые, дети относятся к употребляемым словам и сколь значительны должны быть для них ассоциации по сходству слов. – Примеч. авт.
161
Здесь, собственно, и невозможно добиться чего-либо, разве что проследить словесную ассоциацию, но это обстоятельство ускользнуло от отца мальчика. Перед нами наглядный образчик условий, при которых психоаналитические попытки обречены на неудачу. – Примеч. авт.
162
Ганс хочет удостовериться, что его собственный орган тоже вырастет. – Примеч. авт.
163
Наш маленький пациент Ганс не может справиться с объяснением, которого не в состоянии изложить, а в результате и нам трудно его понять. Быть может, он подразумевает, что панталоны вызывают в нем отвращение только сами по себе; на теле матери они перестают казаться связанными с испражнениями или мочеиспусканием. Тогда они начинают его интересовать в другом отношении. – Примеч. авт.
164
Ганса обычно купала мать. Ванну отвинтили, чтобы унести ее в починку. – Примеч. авт.
165
То есть участник художественного движения в Германии и Австрии, стремившегося порвать с академическим искусством («сецессион» – букв. «отделение»). Сторонники Сецессиона увлекались разнообразными новыми формами и средствами выражения. – Примеч. пер.
166
Сюжет с Ханной идет непосредственно за сюжетом с «ка-ка», и наконец-то мы начинаем понимать логику этой последовательности: Ханна – сама «ка-ка», поскольку все новорожденные дети – «какашки». – Примеч. авт.
167
Тут Ганс, разумеется, начинает фантазировать. Как мы узнаем, для него ящик, коробка и ванна обозначают одно и то же – это пространство, в котором находятся дети. Обратим внимание на тот факт, что он исправно это повторяет. – Примеч. авт.
168
Ящик олицетворяет собой, конечно, материнскую утробу. Отец хочет указать Гансу на то, что осознал это уподобление. То же уподобление верно для множества бочонков, в которых живут и скитаются многочисленные мифологические герои – со времен ассирийского царя Саргона. Подробнее см. исследование Ранка «Миф о рождении героя» (1909). – Примеч. авт. [Саргон – шумерский царь Саргон Древний, которого мать сразу после рождения, как гласит легенда, положила в корзину и столкнула в воду реки Евфрат; младенца спас водонос, который заметил плывущую корзину. – Примеч. пер.]
169
Это несомненная ирония, как и последующая просьба мальчика не выдавать тайну матери. – Примеч. авт.
170
Молодец, маленький Ганс! Лучшего примера психоанализа не явил бы никто из взрослых. – Примеч. авт.
171
Непоследовательность Ганса не должна нас смущать. В предыдущем разговоре его недоверие к уверениям взрослых насчет аиста проистекало из бессознательного и было связано с досадой на отца, который упорно делал тайну из рождения сестры. Теперь же Ганс успокоился и отвечает на отцовские вопросы «положенными» словами, посредством которых он кое-как разъясняет себе самому эту запутанную историю с аистом. – Примеч. авт.
172
У нас в передней стоит ящик, в котором мы отвозили в Гмунден наш багаж. – Примеч. отца мальчика.
173
Ганс часто пугался, когда при нем возницы били лошадей и кричали на
